логан рисунок карандашом (хью джекман) процесс рисования | пикабу

Обращаюсь к мальчику:

— Тебя как зовут, что, как и где болит?

— Ваня, болит живот, вот здесь, — показывает на эпигастральную область.

— А как болит? Сильно?

— Нет, бабушка мне таблетку дала, уже проходит, только вот тошнит сильно и рвет. Вот этим, — пальцем показывает в таз. — Еще сильно кружится голова.

— Что вы дали мальчику?

— Как что? «Аспирин», он же обезболивает, но всё равно вызвала Вас, чтобы подстраховаться.

Я на секунду замер, думая: — Ну звездец, это КАТАСТРОФА!!!!!!!!

— Я не знаю,- отвечает бабушка, разводя руками.

— Вань, ну ходил или нет?

— Да, в школе, я сходил, когда живот стал болеть, мне захотелось.

— Цвет какой был? Жидко?

— Черный, кашей, но не очень жидкий…

Веду опрос больного, попутно измеряя давление и сатурацию. Эх, черт, 80/60. А сатурацию держит 94%.

— Вань, а на живот ты не падал? Тебя никто не бил? Травмы никакой не получил?

— Нет, ничего такого.

— Вань, скажи, а в школе ты подходил к медсестре?

-Да, я ей сказал, что живот болит, тошнит.

— А она?

— Сказала, что так бывает.

— А ты ей говорил, что ты в туалет сходил, а цвет был черным?

— Да.

— И что же?

-Сказала, что позвонит бабушке, предупредит ее и учителя, и что я могу идти домой.

— И скорую даже не вызывали?

— Нет, я же домой пришел.

— А учитель не интересовался, что с тобой и почему?

— Да, она спросила. Я ответил, что живот болит. И всё. Она позвонила бабушке и сказала, чтобы я сразу шел домой.

Я продолжаю опрос, пальпируя живот, – он был слегка болезненным и мальчик чуть реагировал, когда я трогал эпигастральную область.

— Язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки у мальчика есть? Хронические заболевания? Аллергии на лекарства?

— Ой, доктор, а давайте, я маму Вам сейчас по видеосвязи наберу, у нее все и спросите.

— Хорошо, — согласился я, уже ставя кубитальный катетер в левую локтевую вену.

— Наташа, — послышался голос бабушки, — поговори с доктором.

Я повторил свои вопросы, которые задавал бабушке.

— Нет, аллергий нет, ничем не болел, ну, кроме ветрянки и кори, это когда ему было 4 года и в 8 лет. А так всё было хорошо. — отвечала мне предполагаемая мать больного.

— А что с ним, что хотите делать?- волнуясь, спросила она.

— Значит, смотрите, мальчику нужна срочная медицинская эвакуация в стационар. У него желудочно-кишечное кровотечение, откуда оно взялось, я не знаю, состояние стабильно тяжелое, — объясняю я, вводя кровоостанавливающий раствор и готовя капельницу с «физой».

— Это что? Ему нужна операция?

— Я не могу Вам точно сказать, но точно могу заверить, что повезу через реанимационное отделение на хирургию, позже я скажу, куда.

Мать мальчика согласилась и попросила, сделать все возможное, чтобы спасти ее сына и обещала Ване, что первым же самолетом она вернется в Москву.

Разговор был окончен, я уже установил капельницу и звоню водителю Юре, чтобы он принес носилки, кислород и ЭКГ-монитор.

Только я положил трубку, как в дверях комнаты встала бабушка, в секунды переменившаяся в лице. Вид у неё был суровый, я бы даже сказал, угрожающий.

— Я вам внука в больницу не отдам, — неожиданно выдала она мне, — вы там его залечите, а у меня он один. Я вас вызвала, чтобы лечение назначили. Вот и назначайте и уезжайте, мы сами справимся. Я сейчас травки заварю целебные, морсика, компотика, кашки сварю, а то ребенок голодный весь день, не ел ничего.

— Вы меня что, за дуру держите? Я что, в свои 70, кровь не знаю, какого цвета? — красная она, доктор, если вы не знаете, то чего вы знаете-то. Вон какой молодой, понаберут на «скорую» кого попало, хуже гастарбайтеров в поликлиниках, тьфу, — бабка махнула рукой.

Про себя думаю: «Точно дура! Значит, 70… Рано, однако, у нее маразм начался».

Звонок в домофон, это, похоже, Юра. Бабка (я теперь только так её называл про себя), подлетев к домофону, кричит:

— Я вас не пущу.

Мне перезванивает Юра.

— Сань, чё у тебя там происходит?

— Юр, погоди пока. Сиди в машине, я позвоню тебе. — Кладу трубку.

Бабка начинает злобно выплескивать на меня всё то, что она думает про российскую медицину. А далее продолжает:

— Мне дочь внука доверила, да чтобы я не уберегла? Да я в детском саду воспитателем была, 30 лет отдала этой профессии, что же я, с внуком не управлюсь? Вам отдай в больницу – угробите! Она встала в дверной проем, практически полностью его загородив. Скажем, бабка была весьма широка в кости, кулаки ее яростно сжались. «Еще чуть-чуть, — подумал я, — начнет меня бить».

Медэвакуация нужна срочная. Пока я соображаю, что делать, продолжаю капать мальчика. Бабка же звонит на 03 и уже вовсю жалуется на меня. Спустя пару минут мне звонит старший врач подстанции:

— Саша, — произносит Михаил Борисович, — что там у тебя на вызове происходит?

Я докладываю ему о складывающейся ситуации.

— Дай трубку женщине.

Он с ней говорил по громкой связи, убеждая, что мальчику нужна стационарная помощь срочно! Ответ был один – «нет».

Беру трубку у бабки, выключаю громкую связь, и старший врач мне говорит:

— Вызывай полицию с поводом: умышленное препятствие в оказании медицинской помощи ребенку, требующее немедленного вмешательства с целью сохранения жизни.

— Ты один? Тебе бригаду врачебную послать?

— Да она даже дверь не открывает и всё тут.

— Ну, не будешь же ты с ней драться, успокойся, все делаешь правильно, потом в карте напишешь. Вся информация записана, разговоры тоже. В общем, оказывай помощь на месте, жди бригаду и звони в полицию.

— Спасибо, Михаил Борисович, — я вас понял.

Набираю при бабке полицию, объясняю им слово в слово, как сказал мне старший врач. Бабка только ухмыляется. Затем обращаюсь к женщине:

— Ребенку нужен кислород и еще растворы, вон я прокапал ему всё, что у меня с собой было, — показываю на пустые флаконы. — Пустите водителя.

— Хорошо, но я вам внука не отдам.

Я звоню Юре, говорю, чтобы принёс кислород — 2 баллона по 2 литра (с запасом) и несколько флаконов с растворами, пару «снежков», ЭКГ-монитор, детский ремнабор (на всякий случай), так как неизвестно, сколько мне тут еще быть. Он отдал их бабке в дверях, в комнату она его не впустила и сразу закрыла перед его недоумевающим лицом дверь.

Минут через 10 в домофон позвонили.

— Кто там?

— Скорая помощь,

— Я вас не пущу, уезжайте. Есть уже одна.

Через 2 минуты мне перезванивает уже заведующий.

— Саш, старший врач мне ситуацию пояснил в целом, как состояние больного?

— Тяжелое, но стабильное, давление поднял, но все равно эвакуация нужна.

— Да это даже не обсуждается. Значит, смотри, к тебе приехала наша «девятка», ждут внизу. Они сказали, что их не пустили.

— Да, не пустили.

— Женщина что вообще хочет? Она дает помощь оказывать? Не мешает?

— Нет, помощь оказывается в соответствии с алгоритмами, даже кислород разрешила водителю принести.

— Мне Михаил Борисович сказал, она ему «Аспирин» давала?

— Да.

— Ах, чёрт, бежит времечко, бежит… Ладно, полиции еще нет?

— Нет пока.

— В общем, будь на связи, если что — звони.

Я кладу трубку. В этот момент в домофон снова зазвонили.

Бабка снимает трубку домофона…